Алмас-Экспо
+7 (495)
665-05-07 970-07-71
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Отзывы туристов и фотоотчеты

(22-06-2009) Немного о Париже и поподробнее о Лазурном береге

Немного о Париже и поподробнее о Лазурном береге

В эту поездку Париж не был основной целью нашего путешествия, но как же можно побывать во Франции и пропустить ее прекрасную столицу? В этот раз наши «гуляния» сосредоточились более всего на Монпарнасе, который, собственно, и известен был нам от корочки до корочки. Но любая прогулка по Парижу – это праздник, который всегда с вами!

Но зато мы взяли последний бастион – единственный оставшийся район, где никогда не были: аббатство Сан-Дени (St.-Denis). Вообще-то Сан-Дени – это тоже самая окраина, нормальные парижане там не бывают. Но мы обязательно хотели посмотреть на аббатство, оно было заложено в 626 году франкским королем Дагобертом (я в таких случаях шучу: «Когда наши предки еще в шкурах бегали, там уже… типа возводились храмы и т.д.») в честь покровителя Парижа Святого Дионисия. И если на царствие французские короли всегда венчались в Реймсе, то их усыпальница долгое время была в Сан-Дени.
Сан-Дени – это гармонических пропорций собор, даже не могу себе представить, как архитектор мог помыслить такую гармонию! И все там такое древнее, что на протяжении последних пяти веков грозится обрушиться, его постоянно укрепляют с XVIII века, но все равно одну башню сберечь не удалось. Правда, то, что осталось, еще ценнее от этого.

Только два дня прошло в Париже (просто невозможно было уезжать!), потом мы ехали несколько часов на Лазурный берег: очень быстро, 300 км/час первые 3-4 часа, так что все мелькало за окном, и очень медленно последний час. Насмотрелись на поля с кустарничками винограда, заботливо пригнутых к земле и, скорее, напоминающих нашу картошку. Проехали по горному Провансу: вокруг скалы-скалы, дорога между ними вьется, зелени вообще никакой – только камень.
Но последний час поезд идет по берегу моря, и видишь то, что обычно видишь на экране телевизора, когда проходит Каннский кинофестиваль. Шикарные особняки убегают в горы, наперебой цитируя всевозможные стили архитектуры и архитектурного декора. И море – чистая лазурь… Ну, бесконечное – это понятно, но весь фокус в том, что оно как бы из-под ног убегает в сторону, но недалеко (железная дорога специально не очень высоко сделана), и трепещет, будто листва под ветром – так, немного, но эта легкая рябь затягивает и не дает оторвать глаз. Это справа. А слева – горы, на горах – эти самые знаменитые виллы, садики, пальмы, розочки, ну, в общем, все такое – из жизни богатых людей и из зарубежных фильмов.

Жили мы в Ницце, но, конечно, хотели посмотреть на много чего на Лазурном берегу. Поэтому съездили в Монако, Ментону, Сен-Поль-де-Ванс, Кань-сюр-Мер, Антибы, Грас (все было обследовано, ползали по серпантинам, карабкались в крутых горах, умудрились даже по французскому лесу пошарашиться, хотя лесов уже как класса нет в Европе). Все там рядом: ездили на поездах, автобусах. Потратили кучу денег на транспорт, а билеты у нас ни разу не проверили.

Больше всего меня потряс рельеф французского Прованса и самого Лазурного берега. Это невероятное сочетание моря и гор, когда само побережье не традиционно тянется все вдаль и вдаль, а почти сразу начинает уходить вверх: либо кружиться по серпантину горы, либо просто понемногу тянуться к небу. Особенный – яркий – южной цвет Франции, не похожий ни на что заливает это невероятное переливающееся море – то зеленью, то лазурью, то темно-синим, почти фиолетовым оттенком (это когда тучи и дождик в перспективе), то почти серым, когда с небес льет… И весь мир вокруг – не ровный и правильный, не игра горизонтальных улочек, а игра вертикали и объемов будто втягивает тебя в свой мир и заставляет передвигаться не так, как привык человек, – по ровной дорожке, а как истинный путешественник, исследователь, покоряющий пространство.
Первым делом мы отправились в Антибы (Antibes), потому что посмотреть на Антибы Мопассана и Бунина было нашей целью. Старинный богатый город с очень живописной бухтой. Еще в начале века там был крупнейший в Европе порт, а теперь стоят только парусники. Все, что было серьезно для начала века, стало чисто декорационным. Маяки, яхты… Рядом аэропорт Ниццы, в небе кишат самолеты, в море – белые паруса.

В Антибе нас удивили названия яхт. Эти яхты (корабли, лучше сказать) стоят, как экспонаты в Эрмитаже. К ним не должен человек прикасаться, они и без хозяев – само совершенство. Так вот, названия такие: «Пока еще не…», «Последнее путешествие», «Моя четвертая (варианты: 3, 5, 6) страсть (любовь, увлечение, интрижка, надежда)», избитое «Синяя птица» встречается редко. В бухте среди шикарных яхт чувствуешь себя – как на старинном и богатом кладбище.
Сам городок – типичный юг, там так и пахнет Провансом во всех его проявлениях. Бухта известна еще с IV в. до н.э., когда туда заезжали греки. Рынок Антиба – один из самых колоритных на побережье. Так считает путеводитель, с этим полностью согласились и мы. Запахи пряных трав, миллионы сортов пряностей сыпучих, зеленых, в веточках, в мешочках… ну, на любой вкус! Роскошные помидоры, всякие-всякие овощи, а про фрукты и говорить нечего. Апельсины у них растут на деревьях, их никто не рвет, они падают и гниют (один раз мы по-северному не выдержали и тайком подобрали полуразмякший апельсин: так это оказался истинный мандарин по нашим меркам, абсолютно сладкий и сочный). Правда, рынок в Антибе дорогой, уж не знаю почему, наверное, за достопримечательность цены повышают. Везде продаются сухие мешочки с лавандой или сбором трав, и все благоухает этими травами, как будто носом зарылся в грядку!
В Антибе, как и во всяком городке Лазурного берега, есть замок Гримальди. Это были такие богатые итальянские купцы, которые освоили эти места где-то, начиная с века ХIV по-хорошему (да и раньше тоже): что подкупили, что сами построили. В общем, эти замки везде, сейчас в них музеи – самые что ни на есть разные: Пикассо и прочих авангардистов, истории, костюмов, этнографии и т.д. и т.п. От замка вид – на берег, между двумя стенами так и плещется невероятная лазурь, вниз ведет узенькая маленькая улочка.
Из бунинских мест были еще в Грасе (Grasse). Печальный (но красивый) горный городок вдали от моря. У Бунина там было 2 виллы – в городе и за. Сейчас загородная вилла – частная собственность, поэтому мы не поехали на «Бельведер» смотреть. Грас – очень горный городок (все на уровнях, лифты, автобусы ловко кружат по серпантину, каменные лестницы), улочки узкие, и дома, хоть и невысокие, но кажутся, что даже свет заслоняют, потому что все там сплошная вертикаль. Зато смотровая площадочка – ого-го! Весь Прованс как на ладони! Небо лежит на горах, тучи нависают прямо физически на склонах – виллочки с садиками, обзор – сплошные красные черепицы крыш. И рядом собор Notre-Dame du Puy (ХII в.), тяжеловатый, серый, очень благородный и немного мрачноватый.

Монако (Monaco) оказался самым ярким и эффектным городом (точнее, государством). Его называют бриллиантом в жемчужном ожерелье Лазурного берега. Это чистая правда. Ну, для тех, кто бриллианты больше жемчуга любит. Мне Монако понравился: не так, как нежная любовь, при воспоминании о которой сердце болит (Париж, например, Брюссель, Брюгге), а как что-то жутко блестящее, дорогое во всех смыслах (и качества, в первую очередь).
Он стоит сугубо на скалах. Земли там нет практически. Сплошной каменный серпантин, лестницы и улицы, ведущие резко вверх. В абсолютном низу – шикарная бухта Эркюль (ну, до невозможности шикарная!!!), в абсолютном верху – дворец принца. И вот как они борются с этой своей безысходной каменностью: у них куча садов, целая куча! И сады Св. Мартина на скалах, и экзотический сад, и что-то типа мини-Петергофа перед Монте-Карло! Пальмы яркие, сады очень красивые, с изгибающимися дорожками, изысканными клумбами, и главное – они расположены над морем. То есть все живет на фоне этой невероятной лазури, дающей какой-то безумный отблеск. И даже зелень от нее кажется не такой, как везде.
Скала, где расположен Дворец принца, реально очень небольшая. Там есть дивная смотровая площадка (на порт и вообще на остальной город), несколько узких, чрезвычайно живописных улочек, кафедральный собор, музей истории принцев Монако и Океанографический музей. Дворец, как водится, долго принадлежал семейству Гримальди и только во второй половине ХIХ в. перешел к князьям Монако. Вдоль Скалы тянутся сады Св. Мартина, по которым в свое время с удовольствием бродил Г. Аполлинер. И еще там две небольшие часовни – Пришествия и Милосердия. Обойти все можно быстрым шагом минут за десять. Если не останавливаться нигде и не рассматривать детали. Мы-то там полдня проторчали. Правда, красиво. И богато. Это, конечно, немножко, убивало впечатление, хотелось бы большей интимности. Но, наверное, нежность никак не совместима с эффектностью такого размаха. Ну, что поделать!
Говорят там по-французски, но все государственные формальности – другие. И вообще на Францию Монако не похож. Бесплатные лифты внутри горы (хочешь – езжай вниз к бухте, хочешь – поднимайся наверх), свои карты в телефонах. По Монако бродили дамы и типы (чуваки, так сказали бы мои студенты) в немыслимых нарядах. Одна красотка была в пушистом манто и оранжевых (цвет маркера) босоножках.

Монте-Карло тоже невероятно эффектен, как кусочек Версаля или Петергофа: роскошная перспектива, прихотливые ряды фонтанов, здание построил Шарль Гарнье – «автор» знаменитой Гранд-Опера в Париже.
Еще один город, который доставил нам огромное наслаждение – Ментона (Menton). Ментона – последний город перед границей с Италией и самое теплое место на Лазурном берегу: два языка, поезда «Ментона-Милан» и апельсиновые деревья, скорее оранжевые, чем зеленые, второе имя Ментоны – «Столица лимонов». Весной там проводятся «лимонные» фестивали и карнавалы.
В Ментоне мы сначала долго шли вдоль набережной (грозился пойти дождь, и небо было хмурым, а море синим, недовольным, даже с оттенком фиолетового), потом поднимались по уличному серпантину на гору, которую венчает церковь Сен-Мишель (St.-Michel), самая красивая барочная церковь на Лазурном берегу (ХVII в.). Внутри – все барочное, нарядное, кажется, будто Италия заглянула во Францию и принесла немного своей нарядности, яркости, помпезности. Перед церковью площадка с видом на море, она как будто укрыта ковром, искусно сложенном из простых прибрежных камешков белого и серого цвета. На сером фоне отчетливо проступает белый герб Гримальди. А поскольку камушки уложены боковыми ребрами, то кажется, что каменный ковер пушистый. Стоишь на этом ковре и думаешь: бывают же такие моменты в жизни! Лазурное море плещется внизу, его видно в просвете между дворцами, а в другой просвет видишь другой склон приморских Альп с апельсиновыми и лимонными деревьями, домами в черепице – это уже Италия. Не хотелось возвращаться, даже в Ниццу.

Еще одним этапом нашего путешествия был небольшой городок недалеко от Ниццы – Кань-сюр-Мер (Cagnes-sur-Mer). С одной стороны – море, двигаешься чуть глубже (как водится, в гору) – гора, на которой (вы будете смеяться) стоит замок Гримальди. Подниматься надо очень долго, очень. Но оно того стоит. Каменные улочки – с вилочками и домами по бокам, пальмочки и еще там всякие кустики – такая тихая, милая и невыразимая прелесть! Чувствуешь себя, как в сказке. Кажется невероятным, что здесь можно жить. Замок величествен, а смотровая площадка открывает ту сторону Франции (внутреннюю), не морскую, которую за горой-то и не увидать. Будто в рай поднялся (не забываем девиз: «Бегите, ножки, бегите!»).

Еще на Лазурном берегу есть деревенька Сен-Поль-де-Ванс (St.-Paul-de-Vence). Место очень живописное, но труднодоступное без машины. Сначала надо доехать на поезде до Кань-сюр-Мера, а потом на автобусе до этого самого Сен-Поля. Немного вдали от Сен-Поля пасшиеся вечно на его пленэрах художники-авангардисты (и поставангардисты) обосновали музей, который иногда называют «Лувром» Лазурного берега (Fondation Maeght). Могли ли мы туда не поползти?
Музейчик оказался классный! Брак, Кандинский, Джакометти, Шагал (Шагал в Сен-Поле вообще подолгу жил, он и похоронен на местном кладбище), Миро и пр. Смотреть на многочисленные авангардистские объекты порой бывает скучно, особенно когда они скучены. Не сказать, что мне понравился большой авангардный музей Помпиду в Париже. Но Fondation Maeght совсем не походит на Помпидушного монстра. Экспонатов там немного, но для каждого придумано место со своей композицией. Возле каждой вещи так много воздуха и игры, которая свершается не в самой этой вещи, а за ее пределами, за ее границами (вообще тема границ произведения просто на глазах становится условной). В результате примитивные объекты усложняются в геометрической прогрессии.
Организация пространства вокруг вещи – навязчивая японская идея, поэтому логично, что само здание музейчика сделано в японском духе. Внутри висят картины, а вокруг – сад с фонтанчиками и озерами, по дну которых выложены мозаики или керамические плитки с красочными разводами Кандинского и пр. Часть сада, примыкающая к зданию музея, называется «Лабиринт Миро». Это лабиринт, в каждой части которого находишь скульптурку, каждый «отсек» лабиринта причудливо связан со всем остальным пространством, но, с другой стороны, абсолютно отделён непроницаемыми границами лабиринта. Как достигается такая проницаемость/непроницаемость границ, я даже не знаю. Лабиринт открывается только тогда, когда достигаешь горной террасы, над которой точно в воздухе висит трезубец (отсутствующий Нептун), напоминающий вилку. Нельзя, конечно, забыть и про очаровательные фонтанчики в виде лягушек, сов, каких-то «умывальников», больше всего похожих по образу на нашего Мойдодыра и т.д.

А сама деревушка Сен-Поль-де-Ванс – это очарование очарования! Она стоит на двух больших холмах, за одним – Fondation Maeght (тоже, впрочем, на горе, подъем на которую очень крут), на этом холме, который рядом с музеем, – домики и виллы, на другом – Донжон ХIII в., коллегиальная церковь и часовня Белых кающихся. К ним ведет цепь такой красоты улочек, что описать их очарование словами просто нереально! На замок и окружающие его красоты можно смотреть с высоты другого холма, но и подняться на него – особая история. А у подножия всего этого великолепия – знаменитый отель-ресторан «Золотая голубка», где тусовались Синьяк, Утрилло, Боннар, Модильяни.

Для Ниццы (Nice), где мы остановились, у нас были только утра и вечера, и один последний день. Это шикарный город, где один дворец, как и в Каннах, сменяет другой. Все это виллы богачей, самые лучшие из вилл и отелей выходят на две богатые набережные: Английскую и Набережную США. Архитектура очень затейливая, очень богатая, есть великолепные образцы, но мы даже не фотографировали – такое нас не слишком увлекает, деньги и амбиции, как ни крути, что-то делают с искусством не очень хорошее. Набережные Ниццы зажаты между двумя живописными мысами: Вильфранш слева и Антиб справа. Маяки, огни, шикарно освещенные отели. Дорогие автомобили без логотипов (сделаны на заказ в единственном экземпляре), опять брюлики, фраки, белоснежные рубашки, запах кофе и парфюма.
Город тоже весь чередуется из холмов с непременным дорожным серпантином и плоскостей – тех, которые поближе к морю. Есть роскошные улицы с дорогущими магазинами, очень красивый автовокзал, на знаменитой центральной площади Массена (pl. Massena) с фонтаном и домами, окрашенными в помпейский красный цвет, проводятся карнавалы и всяческие празднества.
Мы попали на закрытие карнавала и насмотрелись на разнообразные костюмы и рожи (типа вампиров), на «макаронные» штуки разных цветов, которые разбрызгивали из специальных брызгалок, и они прилипали к одежде, волосам, тротуару – вообще всему, чего могли коснуться (они, на самом деле, спокойно снимаются, так что никакой порчи имущества не происходит). В центре площади прыгали резиновые куклы размером с пятиэтажный дом в карнавальных костюмах и масках – с жуткими физиономиями. Французский народ веселился!
От площади Massena начинается Старый город, помещенный как бы в треугольник между бульваром Ж. Жореса (J. Jaures), набережной США (Quai des Etats-Unis) и холмом Шато (la Colline Château). Считается, что это «итальянская» часть Ниццы. Она тесная, уютная и какая-то вертикальная, хотя не явно. Вроде, откровенного серпантина нет. Есть лестницы, ну, и немного идущие вверх (вниз) улочки. Но разглядывать там надо балкончики, лепные карнизы и проч. прелесть.
Стоит там очень красивая барочная церковь Сан-Франсуа-де-Поль (St.-François de Paule), Опера, очаровательный цветочный рынок, весь пахнущий и переливающийся нежными оттенками, важный и торжественный Дворец Префектуры и часовня Милосердия, чуть подальше, почти спрятавшаяся среди других зданий. На нарядной площади Росетти (pl. Rossetti) – как подарок и как чудо кафедральный собор Св. Репараты (Ste.- Réparate). Это чудо барокко, но (удивительно!) собор словно не пышный, а благородный, без излишних красот и завитушек, но, увидев такой раз, не забудешь никогда. Внутри, правда, он по-барочному эффектный, даже яркий, несмотря на приглушенный свет, присущий католическим соборам.

С музеями в Ницце все обстоит не хуже, чем везде в Европе. Есть Матисс, он жил там во время 2-ой мир. войны и незадолго до ее начала, музей находится в его очень красивой красной вилле (если бы мы были в России, то назвали бы стиль его виллы «нарышкинским барокко», а они называют cтилем «прекрасной эпохи» (belle époque) – c 1880-х гг. до Первой мировой). Рядом – церковь Богоматери Францисканского монастыря в традициях трубадурской готики (красивая непомерно, изысканная и вся какая-то словно резная или кружевная), ей принадлежит кладбище, где Матисс похоронен. А занимался Матисс росписью и витражами храма в Вансе (мы туда не попали, это еще более далекий, чем Сан-Поль-де-Ванс, городок). Все эскизы росписей и витражей хранятся в музее.
Меня вообще поражают сочетания старинного и модерна, как в Гранд-Опера в Париже – классический оперный театр с ложами в вишневом бархате, а на потолке – яркий плафон Шагала. Так же и в Вансе, где традиционная католическая архитектура храма парадоксально сочетается с росписью Матисса. Эскизы, например, в музее были такие: на белом листе перекрестье нескольких черных линий, но ты видишь, что это «Снятие с креста». Линия Христа – это его безжизненно повисшее тело, а линия и перекрестие Креста – это торжество и устремленность вверх. А какие витражи из красного, синего и оранжевого стекла!
С другой стороны музея Матисса – парк Арены Симьез. Там самые натуральные руины римского Семенелума: арены, амфитеатр, бани. Даже можно увидеть фрагменты мощеных улиц! Прямо как будто в какую-то Помпею попадаешь, или что-то итальянское, давно разваленное, посещаешь!
Еще больше, чем музей Матисса, нас поразил музей Шагала. 5 залов картин на библейские темы. Ветхий Завет, Песнь Песней. Перед глазами будто бы прошла вся Библейская история. Песни Песней посвящен один из залов, все картины там сделаны в одной цветовой гамме ярко-розово-красной. На одной из этих картин обнимаются во все небо и землю Он и Она, а мир вокруг них переворачивается, меняется местами: высокий город (типа Кань-Сюр-Мера) художник написал отражающимся в озере, там же отражается серп луны, звезды. А на земле остается только гладь озера, следовательно, земной перед нами город или небесный – непонятно. Как всегда, на картинах Шагала: не поймешь, царствие земное перед тобой или небесное. А вокруг летают ослики, птицы с диковинными хвостами и пр. чушь. К ослам во Франции вообще какое-то теплое отношение, в Сан-Поль-де-Вансе была очень красиво замощена дорога (цветочки, узорчики): это чтобы ослики с поклажей не скользили.
Зал с Песнями напомнил мне зал в парижском Клюни с гобеленами на тему Дамы с единорогом. Может, и странное сравнение, но от картин Шагала веет какой-то изначальной, первозданной чистотой и красотой…
Конечно, мы ходили в русскую православную церковь в Ницце, в Прощеное Воскресенье. Эту огромную (самую большую за рубежом) церковь построил Александр III в честь своего умершего в Ницце старшего брата, Великого Князя Николая Александровича. Николай Александрович должен был стать следующим русским царем после Александра II, и именно на него возлагали большие надежды: он был умен, образован, тверд, но и гуманен, он было способен заменить своего прекрасного и жертвенного отца.
Сейчас часто вспоминают Николая Николаевича, особенно трогательной историкам, литературоведам, даже телевизионщикам кажется история его любви. Он был помолвлен и готовился к свадьбе с датской принцессой Дагмарой. В Ницце Николай Александрович заболел, и когда понял, что умирает, то своей рукой соединил руки любимой Дагмары и своего младшего брата Александра. Дагмара потом называлась императрицей Марией Федоровной, а Александр Александрович стал русским царем Александром III, любить которого бедной Дагмаре было трудно, поскольку он представлял собой полную противоположность старшему брату: безвольный, слабый, тихий, запуганный (было от чего!), он умер-то от алкогольной водянки. Считается, что с Николаем Александровичем история России XX века могла бы быть другой.
Говорят, до последнего дня Мария Федоровна вспоминала своего жениха Николая, а прожила Мария Федоровна очень долго, до 1928 года. После революции ей удалось уехать за границу (она вернулась в Данию) и спастись. Вообще из-за Александра Дагмаре было очень плохо в России. Николай (sic! – в честь дяди) II – последний русский император – это сын Дагмары, которого (вместе с внучками и внуком Дагмары, с Александрой и Елизаветой Федоровной) смела с лица земли революция. Какая все-таки трагическая история у нас, и все в ней перекликается: зимняя Москва с солнечной Ниццей, жестокость и бессмысленность с добродетелью, безволие с силой, способной горы свернуть…
А церковь замечательная, сколько там дорогих истории икон, и чудотворная икона Св. Николая. Все сияет драгоценными камнями. Жаль только, что прихожане (потомки русских эмигрантов первой волны) очень раздражительны. Выглядят они так: французские лица, чистый русский с невероятным акцентом и беспомощными правильными фразами, но замашки чисто русские: беспрерывно делают друг другу и всем вокруг традиционные русские замечания. Кроме того, жизнь этой церкви осложняют не только внутренние, но и внешние конфликты: такое богатство не может пропадать даром на французской земле, поэтому расторопное французское правительство подогревает скандалы и вражду в русской общине, чтобы сделать эту шикарную (типа Спаса-на-Крови в Питере) церковь музеем.
Вот на этой русской нотке среди всего французского я и заканчиваю…

…Уезжать, конечно, всегда тяжело. Хочется думать, что когда-то увидишь еще эти прекрасные места (а уверенности нет никогда), каждый раз прощаешься с полюбившимся местом как навсегда. Но, с другой стороны, ведь надежда – это и есть то, что дает силы жить, правда?

 

 

К списку отзывов